Никто бы не подумал, что Кевин Фостер сумеет совершить свой подвиг — в детстве он получил жестокую травму. Восьмилетний Кевин случайно схватил провод высокого напряжения, когда взбирался на дерево. Его тело упало с высоты 10 метров на землю, и врачи думали, что он больше никогда не сможет ходить.
Четыре года Кевин передвигался в инвалидной коляске. Он с тоской смотрел на других детей, гоняющих на велосипедах на улице, каждый день стараясь приблизиться к тому, чтобы стоять без поддержки. Его врачи были в восторге, когда он снова сумел поехать на своем детском велосипеде. Это стало частью восстановительной физиотерапии. Именно после одной из тех поездок он увидел Великую стену по телевизору, и детское впечатление подталкивало его многие годы.
Все фотографии принадлежат Кевину Фостеру
Недавно о путешествии Фостера сняли короткометражный документальный фильм “Against the Wall”, совместное производство США и Китая. Премьера прошла в мае в Лос-Анджелесе, а теперь фильм демонстрируют в Пекине и Шанхае. Фильм получил право номинироваться на Оскар.
«Бохайское море маячило на горизонте. Я был очень взволнован и одновременно грустил. Я провел на Стене два месяца, и она стала для меня лучшим домом, который у меня когда-либо был», — припоминает Фостер свой завершающий день на Великой китайской стене, 29 лет назад. Путешествие от пустыни Гоби далось ему не так-то просто: не обошлось без порезов и сломанных ребер, но он завершил поездку и вписал свое имя в историю велосипедных путешествий.
Фостер поделился своими воспоминаниями о том, что многие считают одним из величайших путешествий на велосипеде.
Когда мысль о Великой китайской стене впервые вас посетила?
Кевин Форстер: Мне было 12 лет, я ездил тогда на велосипеде с дополнительными балансировочными колесиками. Однажды я увидел Великую стену по телевизору. Когда ты ребенок, разве не вообразишь, что это самый потрясающий велосипедный путь в мире? Я спросил маму, что нужно сделать, чтобы покататься там.
Что она ответила?
Фостер: Она сказала, что нужно обратиться к влиятельному человеку, может, к президенту. Я так и сделал: написал сразу и Ричарду Никсону и Мао Цзэдуну. Родителям я не говорил ничего, пока не отнес письма на почту. Они расстроились, и мне малость влетело. Но через полгода я получил из Белого дома посылку с кучей материалов о Китае. Я ее спрятал, но в глубине души продолжала жить мечта.
Когда вы к этому вернулись?
Фостер: В 25 лет я был актером. Я продолжал обращаться в Китай каждые несколько лет, но мне всегда предлагали подождать еще. Но потом сенатор Крис Додд, который тогда возглавлял Комитет по международным отношениям с Китаем, и несколько человек из National Geographic написали для меня два рекомендательных письма, и через четыре месяца я получил разрешение проехать по Великой китайской стене.
Каков был ваш первый шаг к тому, чтобы на самом деле попасть туда?
Фостер: Чтобы собрать деньги для поездки, мне нужно было найти спонсоров. Я звонил в разные места... И тут я встретил фотографа, который делал рекламные фото шоссейных велосипедов Cannondale. Его настолько поразила моя история, что он позвонил президенту компании Джозефу Монтгомери. Тот принял меня и спросил, что мне нужно для путешествия и какое требуется оборудование. Потом я встретил спортивного агента Чарли Литски, который в то время работал с велогонщиком Джоном Томаком, и он помог заключить пару крупных договоров, что помогло мне поехать в Китай.
Как вы тренировались?
Фостер: Когда я наконец получил разрешение, меня это поразило. Я знал, что мне придется упорно тренироваться. Как только прибыл мой алюминиевый горный велосипед Cannondale, я собрал его и отправился в первую поездку. Я начал с восьмимильной поездки по Уотербери, штат Коннектикут, где жил в то время. На следующий раз я проехал уже 10 миль... Как только я начал обретать форму, на одной из местных дорог меня сбил грузовик. Некоторое время я лежал неподвижно, и свидетели столкновения начали беспокоиться, что я не встану.
Как вы пришли в норму?
Фостер: К счастью я связался с олимпийским тренером по велоспорту в Лейк-Плэсиде. Он сказал, что когда я поправлюсь, то смогу приехать туда, чтобы получить надлежащую подготовку. Это очень помогло мне. До того у меня не было даже основ. Я впервые узнал о еде шесть раз в день и о важности диеты. В конце концов пришло время начинать тренировку на возвышенностях. Поэтому я разбил лагерь в городе Охай, штат Калифорния, где я мог добраться до гор. Я был поглощен подготовкой, когда произошли события на площади Тяньаньмэнь.
Так что вам снова пришлось поменять планы.
Фостер: Я рухнул на колени перед телевизором и понял, что мои планы разваливаются. Президент [Джордж Х. В.] Буш велел американцам держаться подальше от Китая. Путешествие снова отменилось, и я сказал себе, что сделаю это на будущий год или вообще никогда. Я не прекращал подготовку, проезжая по 60 миль по горному хребту Topatopa к северу от Охая.
Когда же колеса вашего велосипеда впервые коснулись Стены?
Фостер: Мои друзья из National Geographic предложили мне попросить разрешения на пробную поездку по Великой стене. Я отправился в Китай сразу после Дня Благодарения. Мы въехали на участок под названием Мутяньюй, примерно в двух часах езды от Пекина. Это одна из моих любимых секций Великой стены, потому что по ней катишься, как на американских горках. Я проехал около пяти миль, и ось втулки заднего колеса сломалась.
Как вы с этим справились?
Фостер: Тогда я впервые столкнулся с реальностью, стало очевидно, что мне понадобится укрепить мое снаряжение. Я позвонил в Cannondale, откуда мне прислали кучу новых запчастей. Я попросил, чтобы владелец веломастерской в Охае установил их, но он сказал, что на Стене у меня не будет никаких мастерских. Так что под его присмотром в течение шести часов я разбирал и вновь собирал велосипед. Это стало постоянной практикой. К тому времени, когда я прибыл к Великой стене, в моем велосипеде не было ни единой детали, о которой бы я не знал.
Каково это было, когда началась настоящее путешествие?
Фостер: Я был ужасно взволнован, когда все наконец случилось. Я вылетел в Китай в конце апреля 1990 года. Там немного пообщался с прессой, а затем мы сели на поезд до начала моего маршрута в пустыне Гоби. Я решил, что правильнее начинать с пустыни, потому что в конце августа там будет жуткая жара, не хотелось бы заканчивать путешествие в таких условиях. Мой тренер дал мне отличный совет: начинать поездку, когда я буду на 75% тренирован. Все встало на свои места за те шесть недель, когда я боролся с песком и жарой в пустыне Гоби. К тому времени, как я поднялся в горы недалеко от Пекина, я сросся с велосипедом.
Какой распорядок дня был во время поездки?
Фостер: День начинался в 4 часа утра, когда термометр показывал 27 градусов по Цельсию. К 10 часам утра температура поднималась до 38ºС. На мне были маска и защитные очки, но песок проникал всюду. Мне приходилось вытряхивать обувь несколько раз в день, и на зубах постоянно скрипел песок. Я запрыгивал в Land Cruiser с кондиционером, только чтобы быстренько перекусить, самое тяжелое было выходить из машины обратно.
Случались ли неудачи?
Фостер: Дважды я попадал в больницу. Первый раз из-за истощения, а второй — это когда я провалился в дыру около двух метров глубиной. Я приземлился на бок поверх какого-то черепа, врезавшегося в мои ребра. В яме была ядовитая змея, и я не знал, не укусила или она меня. Я вскарабкался на свой велосипед, чтобы вылезти из ямы, помахал команде и попросил отвезти меня в ближайшую больницу. Змея меня не укусила, но бок сильно болел. Доктор сказал, что у меня сломано три ребра. Много раз природа проверяла меня на прочность, были гигантские барханы и град размером с мячи для гольфа...
Как вы не пали духом из-за этих препятствий?
Фостер: Каждое утро за завтраком я смотрел на тот кусок стены, который одолел за прошлый день, и говорил судьбе спасибо за то, что справился. Потом смотрел на маршрут впереди и мысленно просил у него позволения проехать его. Это меня настраивало на нужную волну. Иногда я стоял так утром и продумывал маршрут на неделю вперед.
Какие моменты были самыми счастливыми?
Фостер: Около шести недель в пустыне и на восстановленных участках стены на востоке я владел всей стеной единолично. Я мог просто сидеть и смотреть, как садится солнце. Когда мы добрались до Пекина, конечно, на стене стало много людей, но вот наступала темнота, она снова пустела и становилась моей. Ночи были просто захватывающими, и я размышлял о своей детской мечте, пока сидел там, глядя на звезды.
